08.03.2010 в 12:47
Пишет Эрл Грей:А вот кусочек из интервью с товарищем Кобзоном. Про его гениальное творчество каждый может почитать самостоятельно, а вот тут про его отношение к секс-меньшинствам. Под морем.
читать дальше— Что же за случай произошел у вас в Афганистане, когда пришлось как следует проучить собственного танцора?
— Ой, даже сейчас вспоминать неприятно. Ребята, которые, приняв присягу, выполняли в Афганистане приказ, не были, как их окрестили по возвращении, агрессорами — они защищали южные рубежи нашей великой Родины, которая называлась Советским Союзом, и так получилось, что...
— Вы, в общем, приехали туда в очередную командировку с концертами, а ночью пошли звонить маме...
— Это ты мне напоминаешь? (Смеется). Тогда телефонные переговоры нужно было заказывать загодя, и мне пообещали Москву на два часа ночи. Ну что, направлялся общаться с мамой и увидел вдруг музыкантов, столпившихся в коридоре. Спросил, естественно, в чем дело, а они на свою комнату (тогда по шесть человек жили) показывают: дескать, зайдите». Войдя, я увидел омерзительное зрелище — двух гомосексуалистов, которые занимались сексом (как потом выяснилось, это был мой танцовщик и офицер Советской Армии)...
— Вы, простите, были уже в курсе, что такие люди, в принципе, существуют?
— Конечно, а для кого это было секретом? Правда, когда на улице в Днепропетровске я начинал соответствующим образом ругаться, значения этого слова не знал (слава Богу, в провинцию все гораздо позже доходит), но потом с отвращением просветился. К слову, когда я понял, как «развлекается» мой танцор, мне не его стало жалко, и, кстати, жизнь его наказала очень серьезно. В Москве у него произошло что-то с мальчиком, и старший брат совращенного ребенка практически этого человека убил. От смерти его спас — совершенно случайно! — мой родственник, знаменитый нейрохирург Кандель, но он до конца своих дней инвалидом остался.
— До этого вы никогда подобные сцены не наблюдали?
— Что ты — увидел такое впервые и испугался до смерти. Что есть сил громко крикнул: «Встать!», потому что меня била дрожь, и своим голосом сам себя оживлял, реанимировал. «Немедленно одеться!» — скомандовал, а сам выскочил в коридор. Спрашиваю музыкантов: «Почему вы меня не разбудили?». Они замялись: «Зачем?». — «Почему, — продолжаю, — оставили его в комнате?»...
Потом, когда подошел к одевшимся виновникам переполоха, и одного, и другого ударил, но это уже нервная, скорее, была реакция. Я этот случай скрыл... Позвонил коменданту Кабула, сказал, что офицер напился и мы оставили его ночевать. Как-то надо было спасать — нет, не этого негодяя! — коллектив, который честно под пулями выступал...
— Кошмар!
— Во-первых, обоих голубков могли элементарно под суд отдать. Это же уголовное преступление — мужеложство, тем более с офицером, с военнослужащим, а во-вторых, коллектив нужно было отправлять в течение 24 часов восвояси, но люди же работали, о них хорошая слава в Афганистане прошла и вдруг...
— ...так бесславно закончить!
— Больше этот танцор, конечно, со мной не работал...
— ...но объяснил вам хоть как-то, почему так себя повел?
— А-а-а (улыбается), так вот ты куда клонишь?! Во-первых, я не допускал его к сцене три дня, а потом партнерша уговорила меня позволить им доработать. Я его, помню, спросил: «Негодяй, объясни, где ты эту скотину нашел?», а он в ответ: «Если я даже выйду на площадь, где 10 тысяч человек будет стоять, своего найду все равно». Я поморщился: «Ну неужели тебя эта сволочь влечет больше, чем тело женщины?». Он улыбнулся: «Иосиф Давыдович, а вы сами попробуйте — за уши потом не оттащишь». Такая вот психология...
Сейчас мы принимаем закон о борьбе с пропагандой гомосексуализма, ведь это неправильно — навязывать однополую любовь обществу. Бог не зря сделал нас разнополыми, поэтому все должно происходить, как природа диктует: сперва влюбленность мужчины и женщины, затем их семейная жизнь и рождение детей, а все остальное — извращение.
Полностью тут
URL записичитать дальше— Что же за случай произошел у вас в Афганистане, когда пришлось как следует проучить собственного танцора?
— Ой, даже сейчас вспоминать неприятно. Ребята, которые, приняв присягу, выполняли в Афганистане приказ, не были, как их окрестили по возвращении, агрессорами — они защищали южные рубежи нашей великой Родины, которая называлась Советским Союзом, и так получилось, что...
— Вы, в общем, приехали туда в очередную командировку с концертами, а ночью пошли звонить маме...
— Это ты мне напоминаешь? (Смеется). Тогда телефонные переговоры нужно было заказывать загодя, и мне пообещали Москву на два часа ночи. Ну что, направлялся общаться с мамой и увидел вдруг музыкантов, столпившихся в коридоре. Спросил, естественно, в чем дело, а они на свою комнату (тогда по шесть человек жили) показывают: дескать, зайдите». Войдя, я увидел омерзительное зрелище — двух гомосексуалистов, которые занимались сексом (как потом выяснилось, это был мой танцовщик и офицер Советской Армии)...
— Вы, простите, были уже в курсе, что такие люди, в принципе, существуют?
— Конечно, а для кого это было секретом? Правда, когда на улице в Днепропетровске я начинал соответствующим образом ругаться, значения этого слова не знал (слава Богу, в провинцию все гораздо позже доходит), но потом с отвращением просветился. К слову, когда я понял, как «развлекается» мой танцор, мне не его стало жалко, и, кстати, жизнь его наказала очень серьезно. В Москве у него произошло что-то с мальчиком, и старший брат совращенного ребенка практически этого человека убил. От смерти его спас — совершенно случайно! — мой родственник, знаменитый нейрохирург Кандель, но он до конца своих дней инвалидом остался.
— До этого вы никогда подобные сцены не наблюдали?
— Что ты — увидел такое впервые и испугался до смерти. Что есть сил громко крикнул: «Встать!», потому что меня била дрожь, и своим голосом сам себя оживлял, реанимировал. «Немедленно одеться!» — скомандовал, а сам выскочил в коридор. Спрашиваю музыкантов: «Почему вы меня не разбудили?». Они замялись: «Зачем?». — «Почему, — продолжаю, — оставили его в комнате?»...
Потом, когда подошел к одевшимся виновникам переполоха, и одного, и другого ударил, но это уже нервная, скорее, была реакция. Я этот случай скрыл... Позвонил коменданту Кабула, сказал, что офицер напился и мы оставили его ночевать. Как-то надо было спасать — нет, не этого негодяя! — коллектив, который честно под пулями выступал...
— Кошмар!
— Во-первых, обоих голубков могли элементарно под суд отдать. Это же уголовное преступление — мужеложство, тем более с офицером, с военнослужащим, а во-вторых, коллектив нужно было отправлять в течение 24 часов восвояси, но люди же работали, о них хорошая слава в Афганистане прошла и вдруг...
— ...так бесславно закончить!
— Больше этот танцор, конечно, со мной не работал...
— ...но объяснил вам хоть как-то, почему так себя повел?
— А-а-а (улыбается), так вот ты куда клонишь?! Во-первых, я не допускал его к сцене три дня, а потом партнерша уговорила меня позволить им доработать. Я его, помню, спросил: «Негодяй, объясни, где ты эту скотину нашел?», а он в ответ: «Если я даже выйду на площадь, где 10 тысяч человек будет стоять, своего найду все равно». Я поморщился: «Ну неужели тебя эта сволочь влечет больше, чем тело женщины?». Он улыбнулся: «Иосиф Давыдович, а вы сами попробуйте — за уши потом не оттащишь». Такая вот психология...
Сейчас мы принимаем закон о борьбе с пропагандой гомосексуализма, ведь это неправильно — навязывать однополую любовь обществу. Бог не зря сделал нас разнополыми, поэтому все должно происходить, как природа диктует: сперва влюбленность мужчины и женщины, затем их семейная жизнь и рождение детей, а все остальное — извращение.
Полностью тут